Приступы дошли до той стадии, когда я не могу говорить: "Постой", лишь хватаю тебя за руку сильно, порой до синяков. Ты не жалуешься и никогда не говоришь об этом вслух. Мы гуляем по набережной очень долго - предписание врачей. Гуляем до тех пор, пока меня не начинает тошнить от "переизбытка соли в легких", и я обещаю тебе упасть в обморок. Но ты знаешь, что я никогда не теряла сознание, и лишь тащишь меня дальше.
Периодически я начинаю тебя ненавидеть. Тогда я запираюсь в ванной и сижу в голубой воде до тех пор, пока ногти не становятся прозрачными, как пластинки рыбных косточек, которые ты каждый вторник вынимаешь из форели. Когда я наконец выползаю из-за двери, холодная, мокрая, не похожая на форель лишь отсутствием чешуи, ты молча протягиваешь полотенце. Иногда мне хочется, чтобы ты говорил. Чтобы объяснял, что я глупая, не понимаю, не ценю, не вижу. Но нет. Можно бить тарелки, можно кричать, можно угрожать выкинуть твою скрипку. (Вру. Никогда не решусь. Слишком красиво, нельзя убивать красивое.) Ты не будешь. Не твое.
Мы живем словно в пузыре, не замечая хода времени. Ты украл меня, выдернул из привычной жизни и, более того, каким-то образом смог убедить всех вокруг, что так нужно.
Вот только по ночам меня продолжают преследовать сны про красное на белом и звонок телефона.
Ты успокаиваешь, говоришь, что все нормально, и это лишь побочное действие лекарств.
И все хорошо, и мне непрестанно твердят, какое это чудо, что я пережила февраль. Всплескивают руками и обещают, что красного на белом больше никогда не будет - правда-правда, держите справочку. Вот только через полтора года мои кошмары сбываются.
Тебя нет. Я научилась сама.
Перестань мне, пожалуйста, сниться.
Периодически я начинаю тебя ненавидеть. Тогда я запираюсь в ванной и сижу в голубой воде до тех пор, пока ногти не становятся прозрачными, как пластинки рыбных косточек, которые ты каждый вторник вынимаешь из форели. Когда я наконец выползаю из-за двери, холодная, мокрая, не похожая на форель лишь отсутствием чешуи, ты молча протягиваешь полотенце. Иногда мне хочется, чтобы ты говорил. Чтобы объяснял, что я глупая, не понимаю, не ценю, не вижу. Но нет. Можно бить тарелки, можно кричать, можно угрожать выкинуть твою скрипку. (Вру. Никогда не решусь. Слишком красиво, нельзя убивать красивое.) Ты не будешь. Не твое.
Мы живем словно в пузыре, не замечая хода времени. Ты украл меня, выдернул из привычной жизни и, более того, каким-то образом смог убедить всех вокруг, что так нужно.
Вот только по ночам меня продолжают преследовать сны про красное на белом и звонок телефона.
Ты успокаиваешь, говоришь, что все нормально, и это лишь побочное действие лекарств.
И все хорошо, и мне непрестанно твердят, какое это чудо, что я пережила февраль. Всплескивают руками и обещают, что красного на белом больше никогда не будет - правда-правда, держите справочку. Вот только через полтора года мои кошмары сбываются.
Тебя нет. Я научилась сама.
Перестань мне, пожалуйста, сниться.